Она (часть первая)

Была у нее одна подруга — красивое кучерявое весноватое создание по имени Маша, которая гневно опровергала свою причастность к сексапильной стороне жизни, а под действием алкоголя творила такие непотребства, что ей, более чем раскованной даме в этих делах, оставалось только диву даваться. А еще Маша целыми деньками зависала на веб-сайтах знакомств, интенсивно переписывалась с неведомыми ей парнями, занимаясь в открытых чатах виртуальным сексом и каждый вечер мастурбировала на домашние порно различных фаворитных веб-сайтов. Но стоило ей только, находясь в чьем-то обществе, узреть довольно невинную сцену сексапильной близости в каком-нибудь романтичном кино... Маша сразу робко отводила в сторону глазки и даже немножко багровела, начиная недовольно бормотать о «неприличии».

Она всегда удивлялась девицам, которые смущались гласить про секс. Что необычного либо грешного было в данной теме? Что ужасного было в том чтоб признаться что ты смотришь, например, порно? Что ужасного в том чтоб обсудить вслух сексапильную попу проходящей мимо кросотки, что неблагопристойного в том чтоб пошушукаться с подружками, фантазируя большой ли у красавца член? Что такового грешного в том что ты хочешь того случаем проходящего мимо парня с такими притягивающими кубиками на ухоженном животике?

Либо это что-то из серии «принцессы не какают? И не писают, заодно уж»

Естественно она не всегда была таковой... раскованной. Было время, она с легким стеснением выговаривала слово «поцелуй», не говоря уже про «секс». Но это было издавна, когда она еще была ребенком и обучалась в более чем серьезной школе, где все прогуливались в форме, учили британский язык и на переменах обсуждали прочитанные на летних каникулах книжки. Это было необычное время, она до сего времени не могла осознать каким таким волшебным образом ее предки смогли ее туда устроить и знали ли они об только редчайших порядках в стенках этого заведения.

Она колебалась в этом, так как когда ей было 14 лет, мама с папой подарили ей пару пачек презервативов различных размеров. Для нее, невинной школьницы, тогда еще грезившей о некий сексапильной жизни исключительно в самых умеренных собственных фантазиях, этот подарок был ... шокирующим. Нет, она естественно была в курсе что малыши не берутся из капусты, полностью для себя знала что мужик и дама занимаются вместе любовью и совсем не непременно после чего женятся, но ... не ждала что собственные предки сделают ей таковой презент. Они мотивировали это тем, что не питают каких-либо призрачных надежд в «наше» время и лучше позаботятся о ней сами, чтоб их совесть и нервишки были хоть немножко спокойней. И кое-где с этого же времени, всякий раз, когда они заходили к ней в комнату, где она посиживала с гостями, они стали стучаться, как будто находились в ожидании, когда же она воспользуется их подарком.

Но этого не случилось еще длительно — сначала она встречалась только с девицами, а позже у упаковок истек срок деяния.

Когда ей исполнилось 18, она втюрилась. По юношески, по глобальному. Не спала ночами, терзала подушку слезами неразделенной любви и голубила себя пальчиками, только еще начиная учить свое тело, которое, совместно с этой влюбленностью, вдруг стало добиваться какого-то особенного внимания. Позже у их с Влюбленностью все как-то наладилось — они гуляли по городку держась за руки и даже время от времени лобзались страстно в туалетах кафе, куда заходили перекусить. Как-то в один прекрасный момент им довелось позаниматься петтингом — он потискал ее гигантскую грудь и даже погладил меж ног, через плотную ткань джинс. Это было так возбуждающе сумасшедше, что она чуть ли не растеряла сознание от новых чувств — очень очень они отличались от того когда она касалась себя сама.

А позже они расстались. Бурно, шумно. В юношестве по другому и не бывает. Он что-то не досказал, а она что-то еще додумала и все это вылилось в долгие месяцы страданий и отчаянных слез, перемешанных с идеями о том что «жизнь окончена». Кое-где в тот же период, когда так хотелось поделиться с кем угодно своими страданиями и терзаниями, она и завела переписку с его другом, который жил в другом городке и переживал не самый легкий период расставания со собственной штатской супругой. Он был постарше ее на 10 лет. На данный момент она уже знала как молоды и иногда даже максималистично неумны могут быть мужчины в 30 лет, но тогда, в девятнадцать, он был для нее опытным и старшим товарищем, который прожил уже чуть не всю жизнь и уж точно знал как устроен мир.

У их была долгая дружественная переписка — пара месяцев раз в день он-лайн. Они встречались в ICQ и ночами писали друг дружке длинноватые письма о том какая несправедливая жизнь была у их обоих. В тот период сетовать было так просто и естественно, что она «проплакалась» за все обиды, начиная от несправедливо отобранной плюшевой зайки соседом по детскому саду. Позже, когда они знали друг о друге настолько не мало, ей показалось что у их «что-то большее», чем просто дружба — он стал писать ей все более нежные письма, именовать ее уменьшительно ласкательным именованием, вожделеть хорошего утра и сладких снов и даже звонить несколько раз в неделю, когда ей было особо обидно. Через месяц такового общения он пригласил ее к для себя в гости, обещал показать собственный город и познакомиться со своими домашними красивыми котами. В какую-то из ближайших после чего предложения длительных бессонных ночей, она написала ему свою ужасную тайну про свою еще девственность, которую видимо было уже тупо скрывать, ведь она же уже согласилась приехать к нему на... пару недель... и было бы странноватым полагать что спать они будут в различных комнатах, а по вечерам гласить о нескончаемом, за свежайшим выпуском новостей.

Она написала ему длинноватое письмо, где расписала и тупость и не тупость собственных стеснений от этого факта. И кое-где даже написала что может даже отважиться освободить себя от этого каким-либо подручным средством. Но так не отважилась.

Это случилось в 1-ый же вечер. Они только что вошли в квартиру, бросили в угол ее чемодан и... присели погладить котов, а в конечном итоге она уже лежала на махровом ковре, придавленная его телом. Он гласил ей что не нужно страшиться, что все будет отлично и конечно он будет очень и очень осторожным. Они даже избрали самую комфортную позу, которую он вычитал намедни на одном из умных веб-сайтов, — подложили ей под спину подушку и он аккуратненько стал заходить в нее.

Его член был первым, который она лицезрела в собственной жизни не на фото. Он был небольшим и не очень прекрасным — см от силы тринадцать в возбужденном состоянии, и очень отличался от тех красавчиков, которые встречались ей на разных порно-ресурсах, которые она штудировала, в попытках изучить теорию «совсем взрослой» жизни.

Но тогда и этого показалось ей очень много — боль, пронзившая ее тело была так нестерпимо мощная, что она с силой оттолкнула его руками от себя. Позже она нередко задумывалась что ему было надо продолжить, заместо того чтоб слушаться ее — более чем возможно что ее покладистое тело, поменяло бы эти болевые чувства той жаждой ласки, которая как лавина упала на ее сознание практически парой дней позднее. Но он отступил, отпрянул от нее и весь вечер позже просто гладил по голове, пока она печальными очами смотрела на него исподлобья. Подушку, которая испачкалась кровью, им пришлось выбросить.

Она стала сама приставать к нему с намеками через два денька, когда сообразила что боль в паху равномерно сменилась некий тягучей необходимостью ласки. Она не могла мыслить ни о чем, не считая как об наслаждении и это пугало ее. Никогда ранее с ней такового не бывало, ей даже показалось что совместно с этой плевой... от нее ушла не только лишь девственность, совместно с ней, совместно со сгинувшим ужасом и стеснением от собственной «слишком долгой» невинности... от нее ушли и все внутренние стопоры, ограничения и наигранная целомудренность.

Она приставала к нему вечерком перед сном, днем, когда он еще толком не пробудился, деньком, заместо городских прогулок. Она желала заниматься сексом ...опять и опять, к тому же еще. Ей было постыдно от собственной ненасытности, но отказать для себя она не могла. Может быть, предпосылкой был и тот факт что он был довольно консервативен. Но это она, конечно, сообразила только очень позднее. Он не голубил ее руками, никогда не прикоснулся меж ног своим языком, вобщем и на оральном сексе он не настаивал. Их кровать и только кровать... сводилась к трем традиционным позам — миссионерской, сзади и сверху. Но и тогда это было для нее в новинку, он не сгорал от страсти, не набрасывался на нее сам, хоть она и бегала по его дому в чем мама родила, призывно нагибаясь то к котам, то просто что-то поднять с кресла, дивана, пола. Естественно, она малость недоумевала. Или он не желал ее, или она уже ему не нравилась, или ... ему не был нужен секс в общем. Это было загадкой для девятнадцатилетней девицы.

Когда он провожал ее назад на поезд, он поцеловал ее в губки, мягко и лаского, как он и делал это все эти две недели, что она провела с ним и, внезапно для нее, предложил ей переехать к нему. Он гласил ей слова любви, говорил как отлично ему было в ее обществе, что-то нашептывал про схожие души..., а она только опешив смотрела на него немного округлыми очами и с страхом представляла для себя такую семейную жизнь, где каждый денек заполнен жаждой секса, которую не желают удовлетворить. Тогда она не отважилась сказать это ему в лицо и их роман «между городами» продолжился в страстной переписке, которая сейчас содержала и особенные «игривые» моменты. Но она была уже другой. И в ней все стало не так.

Практически через пару дней после возвращения к для себя домой, она повстречалась с компанией собственных друзей. Они как обычно выпили по паре рюмочек коньяка и уже собирались разъезжаться как обычно по домам, когда она сообразила что сейчас все стало другим — прикосновения, которыми ее приобнимал ее неплохой друг, чувство его дыхания рядом с ее шейкой, когда он шутил ей на ушко о ком-то, кто посиживал напротив, взоры, которые он кидал на вырез ее кофточки, запах, которым пах его свитер... для нее все стало совсем другим.

На данный момент она уже и не помнила как так вышло что их обычное «выйти покурить» на улицу завершилось страстным поцелуем у одной из колонн, на которую они всегда облокачивались. Просто оно как-то все вышло. Кто был 1-ый — кто на данный момент разберет... наверняка все таки три рюмки коньяка, ударившие в голову и ... в пах. Они довольно стремительно выдумали какую-то совсем идиотическую причину, чтоб поехать совместно к нему домой — кажется поглядеть свежайшие фото с его нового фотоаппарата. Что может быть глупее такового предлога?

В ней все горело. Еще в такси, которое они заказали, чтоб побыстрей добраться, она ощущала как ткань одежки практически врезается в нее, как тело просит прикосновений, она на физическом уровне чувствовала те точки на собственном теле, которые добивались незамедлительного внимания со стороны ее спутника. У нее кружилась голова от этого нового чувства, от желания, которое ранее таилось кое-где снутри, спрятанное за скромностью и стеснением.

Их выдержки хватило на то чтоб снять верхнюю одежку и даже честно включить компьютер. Они оба делали некий несуразный суровый вид, пытаясь отыскать какую-то там папку, где лежали какие-то там эталоны. 5 минут. 5 мучительных минут, а позже он чертыхнулся, оттолкнул мышку и повалил ее на кровать.

Она даже не стала ожидать пока он начнет ее раздевать — всю одежку она скинула с себя сама, пока он стягивал с себя свитер и штаны. Вид оголенной девицы, которую он, как оказывается позже, так издавна желал, принудил его кинуть все на полу деле и в срочном порядке навалиться на нее полностью, вдавливая ее тело в мягкость матраса кровати, все еще оставаясь в носках и рубахе,.

Она сразу ощутила его член, который упирался в ее ногу. Совершенно другой, ежели чем тот, который совершенно не так давно лишал ее девственности. Его она вправду ощущала, чувствовала его размер, объем, его длину. Он еще не вошел в нее, а она уже дрожала от удовольствия, предвкушая как он окажется снутри, как он коснется ее перевозбужденной промежности, как начнет двигаться в ней. Ей так не хотелось больше ожидать, так не хотелось чтоб он канителил, что она, удивляясь собственной смелости, положила руки на его ягодицы, подталкивая его в направлении себя.

Он только мимолетно коснулся ее рукою меж ног, как будто проверяя вправду ли она готова и когда его пальцы ощутили воду, которая готова была струиться по ее бедрам, он вошел в нее не медля ни секунды, заполнил ее собой всю, уткнулся лицом в ее волосы и стал ритмично двигаться в ней, ускоряя равномерно темп.

Это было совершенно другое чувство. Она все таки была дамой, дамой которой очень принципиальна чувственная составляющая часть отношений, даже таких, случайных. Конечно речь не идет о состоянии «люблю, женюсь». Нет. Но меж тем кто брал ее тогда и любящим ее мужиком, предлагавшим пару дней вспять переехать к нему ... была большая пропасть. Пропасть в см 6 длины, сантиметр поперечника и совершенно большая разница в самом подходе к ее телу, которое вдруг стало объектом неконтролируемого вожделения. И это вожделение было животным.

Тому кто брал ее тогда было плевать на ее интеллектуальные возможности, настроение и взоры на политику, он очевидно запамятовал о тех месяцах дружбы и доверия, чтоб были меж ними... он брал ее так уверенно, что она не колебалась в его безумном желании ни на один миг. Никакой дружбы, никаких мыслей, никаких переживаний, никаких планов... только одна единственная идея, которую потом ей так понравится вызывать у парней — «брать ее до последней капли».

Через несколько минут он уже был под ней. Просто перевернулся в некий момент на спину и усадил ее на себя сверху. И опять новое чувство полной заполненности, еще большей чем было только-только. Да, конечно... «размер не имеет никакого значения», но когда он таковой, что его с трудом ощущаешь снутри, а обладатель очень консервативен, чтоб посодействовать для себя пальцами — правило не действует. Он принудил ее опереться на вытянутых руках о подушку под его головой и помогал задавать ритм. Его руки грубо сжимали ее ягодицы, практически насаживая ее на собственный член. Он не жмурился, не прикрывал глаза, заставляя ее колебаться в том верно ли она все делает... Нет, он нахально пялился на ее тело, пожирал очами ее колышущиеся в такт груди и облизывал губки, временами похлопывая ладонью по ее пятой точке.

Она задумывалась что лучше уже быть не может. Тело в конце концов начало получать то, что уже две недели как жаждало... и ей было уже не тормознуть... она постанывала, подрагивала и временами ей казалось что у нее уже нет сил далее двигаться, но он не позволял ей тормознуть. А позже, когда она ощутила что больше не в состоянии сделать ни 1-го движения, он поставил ее на кровати на колени и, обняв сзади, стал ублажать ее клитор и груди пальцами. Он позволил ей откинуться на его спину, прогнуться навстречу его рукам. Он целовал ее... мягко, требовательно, грубо, а позже опять мягко и покладисто, не прекращая движения пальцев ни на один миг. Она откинулась на него всем весом собственного тела, уже не имея сил держаться в вертикальном положении, гладила его бедро собственной ладошкой и постанывала всякий раз, когда его стоящий член задевал ее ягодицы. И здесь он резко опустил ее к для себя на колени, так что она опять оказалась на его члене. Он двинулся в ней несколько раз и стал кончать, бурно и обильно изливаясь вовнутрь нее. В некий момент ей даже показалось что она и правда ощущала струйку спермы, бьющую в стену ее влагалища.

А позже они просто упали на кровать и заснули. Он даже толком не вышел из нее, просто натянул на обоих одеяло, смятое к тому времени в углу кровати и, уткнувшись лицом ей в плечо, шумно засопел.

Всю ночь ей снились сладкие эротичные сны, а под утро, она пробудилась от того что он опять трахает ее, пристроившись сзади. Видимо она была так влажная, что он проскользнул вовнутрь ...с таковой легкостью, что она даже не сходу пробудилась. Кончил он довольно стремительно, практически за пару 10-ов фрикций и, чмокнув ее в щеку, ушел первым в душ.

Ей было отлично. В первый раз за последние две недели тело заполнялось сладостной негой, не вызывая у нее чувства неудовлетворенности. И пусть она никогда не кончила, но она все равно была стопроцентно удовлетворена.

Конечно она ничего не поведала собственному «межгородскому роману». Она даже отправила ему обычную смс «с хорошим днем, как настроение?», когда вылезла из душа и они занялись сексом очередной раз.

Дела меж городками это вообщем очень комфортная вещь — не нужно скрывать очень удовлетворенное лицо, когда возвращаешься с ночной гулянки, не нужно беспокоиться о том как правдоподобно поведать где растеряла лифчик, не нужно прятаться непонятно где, когда у тебя нехорошее настроение, а главное... никакого совместного быта — никто никому не наскучивает и в те редчайшие пару дней в неделю либо месяц, когда вы сможете в конце концов повстречается, ваша жизнь заполнена таким счастьем от давно ожидаемой встречи после долгой разлуки... И для чего кому знать чем по сути вы занимаетесь, когда в одиночестве неделями живете свободной жизнью каждый в собственной действительности.

——————————————————————————————————————————————————————

Дорогие читатели, если Вам любопытно продолжение, то не поленитесь чиркнуть пару строк мне на почту. Мне, право слово, совершенно не охото перегружать этот веб-сайт никому ненадобным графоманством.